Фамильная библиотека рода Эльванди была обширной и при этом весьма неоднородной. Проявлялось последнее как в содержании хранившихся здесь книг, так и в их оформлении, а равно и в способе их хранения. Так, художественная литература смешалась здесь с научной, хотя научная бесспорно преобладала. История магии, география, алхимия, искусство ведения военных действий, энциклопедия лошадей… и весьма незначительное количество модных на сегодняшний день любовно-приключенческих историй и сборников баллад. Здесь можно было найти как наиболее современные книги, напечатанные в новейших арканзийских типографиях, так и не такие высокотехнологичные, написанные каллиграфическим почерком галлиндийских монахинь. Иные же книги и вовсе больше напоминали тетради, исписанные почерком, весьма далёким от каллиграфического, зато существовавшие в единственном экземпляре и содержавшие порой чрезвычайно ценную информацию. Наконец, одни тома хранились в высоких книжных шкафах с искусной резьбой и прозрачными стеклянными дверцами, в то время как другие стопками пылились на простых деревянных полках.

В этом же помещении хранились и документы - те, которые не являлись особо секретными. Библиотека выполняла заодно и функцию архива.

Я сидела за массивным письменным столом, склонившись над очередной рукописью, и периодически делала заметки на полях, не без труда продираясь сквозь витиеватости иностранного текста. Особенность иртонского языка заключалась в том, что все слова писались слитно, без пробелов, и определить, где заканчивается одно слово и начинается следующее, можно было лишь по особенности букв. Дело в том, что все буквы в данном языке имели два варианта написания, один из которых предназначался как раз для завершения слова. Поговаривают, что такая замысловатость была введена в алфавит специально, чтобы усложнить задачу чужакам вроде меня, вздумавшим посягнуть на национальное культурное достояние иртонцев. Я, однако же, не сдавалась и, несмотря на все трудности, в силу упорства и полученного в своё время образования справлялась вполне неплохо.

Дверь я оставила приоткрытой: посещать библиотеку в общем-то не возбранялось. Гости, секретари, распорядители, воины гарнизона, кастелян и прочие обитатели армона, включая даже слуг низшего звена, имели полное право взять себе для чтения книгу на выбор. С моего, разумеется, ведома. Хотя не могу сказать, чтобы такое происходило часто, несмотря на то, что грамотность являлась в Галлиндии делом нередким. Тем большим было моё удивление, когда в библиотеку не вошла, а буквально влетела девушка, работавшая в армоне цветочницей, то есть ежедневно декорировавшая жилые комнаты и роскошные арочные коридоры букетами, венками и прочими украшениями из садовых цветов.

Агнесса - а именно так звали девушку - никогда не отличалась особой любовью к чтению. Вообще не припомню, чтобы она хоть раз приходила сюда за книгой. Но наиболее удивительным было даже не это, а то, что как раз сегодня цветочница выходила замуж за молодого плотника, Марко. И в библиотеку она вбежала в пышном белоснежном наряде невесты и с распущенными волосами, по традиции украшенными светлыми лентами разных оттенков.

Я моментально позабыла о рукописи и отложила в сторону карандаш.

Агнесса, что-то случилось? - встревоженно спросила я.

Да! - последовал ответ. От быстрого бега у девушки сбилось дыхание. - Госпожа Архивариус, мне срочно нужна книга!

Книга? - удивилась я. Как я уже упоминала, книги и в обычное-то время не вызывали в цветочнице особого интереса, а уже сейчас? - Агнесса, у тебя же свадьба на носу! Ну, заходи ко мне дня через два, подберём тебе что-нибудь по вкусу.

Я не могу дня через два! - Цветочница так отчаянно замотала головой, что от мельтешения бледно-розовых, жёлтых и голубых лент у меня зарябило в глазах. - Мне сейчас надо! Срочно!

Как это сейчас? - совсем растерялась я. - Агнесса, но у тебя же свадьба… - я бросила взгляд на часы, - …через СОРОК МИНУТ?!

Так мне же именно для свадьбы книга и нужна! - воскликнула Агнесса. - Для брачной ночи.

Для брачной ночи? - медленно, с расстановкой повторила я. Уж не знаю: то ли у меня со слухом проблемы, то ли с головой, то ли не у меня… То ли день сегодня просто не задался.

Именно! - поспешно подтвердила цветочница. - Без книги я просто никак.

Мне сразу же представилась спальня, специально подготовленная для новобрачных. Романтические свечи, ваза с фруктами, красивое постельное бельё, обнажённый жених на кровати… и невеста в белом пеньюаре, жадно перелистывающая страницы романа.

Агнесса, - я постаралась говорить медленно и успокаивающе, - я совершенно уверенна, что в первую брачную ночь вы с Марко найдёте, чем заняться, и без чтения.

Если я не получу нужную книгу, то не найдём, - расстроенно покачала головой девушка.

Э… скажи-ка, - луч понимания начал озарять мой мозг, но как-то очень медленно, - а какая книга тебя так интересует?

Цветочница покраснела, опустила глаза в пол, но тут же решительно подняла взгляд.

Я сглотнула.

Понимаете, - продолжила объяснять девушка, - я ведь девственница. - Она произнесла эти слова с виноватым видом, словно в невинности для невесты было нечто предосудительное. - И совсем-совсем ничего про это не знаю. То есть просто не знаю, с какой стороны подойти к вопросу.

Ну, с какой стороны подойти, я думаю, ты разберёшься, - постаралась поддержать её я. - Полагаю, вопрос будет стоять…достаточно остро. Да и потом, Агнесса, я уверена, что твой жених отлично во всём разберётся и научит тебя.

То есть вы хотите сказать, - брови цветочницы гневно сдвинулись, - что у Марко уже были женщины?!

Хм. Осечка. Мне следовало бы более тщательно выбирать выражения.

Нет, - осторожно возразила я, - я не хочу этого сказать. Я почти совсем не знаю Марко, поэтому мне ничего не известно об этой стороне его жизни. Вполне вероятно, что он - девственник. Я просто имела в виду, что природа поможет. Подскажет вам, как быть.

А если не поможет?

Агнесса выглядела весьма скептически: похоже, ждать милостей от природы было не в её характере.

Вы понимаете, госпожа Архивариус…

Просто Сандра, - перебила я её.

Сандра, - согласилась Агнесса. - Дело в том, что даже если Марко всё уже знает, ну, не могу же я проявить себя совсем уж полной невежей.

Я вздохнула и задумчиво уставилась в стол. Соответствующие книги в библиотеке, конечно, могли и быть, но я понятия не имела, где и что именно искать; как-никак, моя специализация была совершенно иного рода…

1

Ольга Куно

Горький ветер свободы

Фамильная библиотека рода Эльванди была обширной и при этом весьма неоднородной. Проявлялось последнее как в содержании хранившихся здесь книг, так и в их оформлении, а равно и в способе хранения. Так, художественная литература сочеталась здесь с научной, хотя научная бесспорно преобладала. История магии, география, алхимия, искусство ведения военных действий, энциклопедия лошадей… и весьма незначительное количество модных на сегодняшний день любовно-приключенческих историй и сборников баллад. Здесь можно было найти как последние книжные новинки, напечатанные в современных арканзийских типографиях, так и не столь высокотехнологичные образцы, написанные каллиграфическим почерком галлиндийских монахинь. Иные же книги и вовсе больше напоминали тетради, исписанные почерком, весьма далеким от каллиграфического, зато существовавшие в единственном экземпляре и содержавшие порой чрезвычайно ценную информацию. Наконец, одни тома хранились в высоких книжных шкафах с искусной резьбой и прозрачными стеклянными дверцами, в то время как другие стопками пылились на простых деревянных полках.

В этом же помещении хранились и документы – те, которые не являлись особо секретными. Библиотека выполняла заодно и функцию архива.

Я сидела за массивным письменным столом, склонившись над очередной рукописью, и периодически делала заметки на полях, не без труда продираясь сквозь витиеватости иностранного текста. Особенность иртонского языка заключалась в том, что все слова писались слитно, без пробелов, и определить, где заканчивалось одно слово и начиналось следующее, можно было лишь по особенности написания букв. Дело в том, что все буквы в данном языке имели два варианта написания, один из которых предназначался как раз для обозначения конца слова. Поговаривают, что такая замысловатость была введена в алфавит специально, чтобы усложнить задачу чужакам вроде меня, вздумавшим посягнуть на национальное культурное достояние иртонцев. Я, однако же, не сдавалась и, несмотря на все трудности, в силу упорства и полученного в свое время образования справлялась вполне неплохо.

Дверь я оставила приоткрытой: посещать библиотеку в общем-то никому не возбранялось. Гости, секретари, распорядители, воины гарнизона, кастелян и прочие обитатели армона, включая даже слуг низшего ранга, имели полное право взять себе для чтения книгу на выбор. С моего, разумеется, ведома. Хотя не могу сказать, чтобы такое происходило часто, несмотря на то что грамотность являлась в Галлиндии делом нередким. Тем большим было мое удивление, когда в библиотеку не вошла, а буквально влетела девушка, работавшая в армоне цветочницей, то есть ежедневно декорировавшая жилые комнаты и роскошные арочные коридоры букетами, венками и прочими украшениями из садовых цветов.

Агнесса – а именно так звали девушку – никогда не отличалась особой любовью к чтению. Вообще не припомню, чтобы она хоть раз приходила сюда за книгой. Но больше, чем само ее появление, меня удивляло то, что случилось это именно сегодня – в день, когда цветочница выходила замуж за молодого плотника Марко. И в библиотеку она вбежала в пышном белоснежном наряде невесты, с распущенными волосами, по традиции украшенными светлыми лентами разных оттенков.

Я моментально позабыла о рукописи и отложила в сторону карандаш.

– Агнесса, что-то случилось? – встревоженно спросила я.

– Да! – последовал ответ. От быстрого бега у девушки сбилось дыхание. – Госпожа архивариус, мне срочно нужна книга!

– Книга? – удивилась я. Как я уже упоминала, книги и в обычное-то время не вызывали в цветочнице особого интереса, а уж сейчас? – Агнесса, у тебя же свадьба на носу! Ну, заходи ко мне дня через два, подберем тебе что-нибудь по вкусу.

– Я не могу дня через два! – Цветочница так отчаянно замотала головой, что от мельтешения бледно-розовых, желтых и голубых лент у меня зарябило в глазах. – Мне сейчас надо! Срочно!

– Как это сейчас? – совсем растерялась я. – Агнесса, но у тебя же свадьба… – я бросила взгляд на часы, – …через СОРОК МИНУТ?!

– Так мне же именно для свадьбы книга и нужна! – воскликнула Агнесса. – Для брачной ночи.

– Для брачной ночи? – медленно, с расстановкой повторила я. Уж не знаю: то ли у меня со слухом проблемы, то ли с головой, то ли не у меня… То ли день сегодня просто не задался.

– Именно! – поспешно подтвердила цветочница. – Без книги я просто никак.

Мне сразу же представилась спальня, специально подготовленная для новобрачных. Романтические свечи, ваза с фруктами, красивое постельное белье, обнаженный жених на кровати… и невеста в белом пеньюаре, жадно перелистывающая страницы романа.

– Агнесса, – я постаралась говорить медленно и успокаивающе, – я совершенно уверена, что в первую брачную ночь вы с Марко найдете, чем заняться, и без чтения.

– Если я не получу нужную книгу, то не найдем, – расстроенно покачала головой девушка.

– Э… скажи-ка, – луч понимания начал озарять мой мозг, но как-то очень медленно, – а какая книга тебя так интересует?

Цветочница покраснела, опустила глаза в пол, но тут же решительно подняла взгляд.

Я сглотнула.

– Понимаете, – продолжила объяснять девушка, – я ведь девственница. – Она произнесла эти слова с виноватым видом, словно в невинности невесты было нечто предосудительное. – И совсем-совсем ничего про это не знаю. То есть просто не знаю, с какой стороны подойти к вопросу.

– Ну, с какой стороны подойти, я думаю, ты разберешься, – постаралась поддержать ее я. – Полагаю, вопрос будет стоять… достаточно остро. Да и потом, Агнесса, я уверена, что твой жених отлично во всем разберется и научит тебя.

– То есть вы хотите сказать, – брови цветочницы гневно сдвинулись, – что у Марко уже были женщины?!

Хм. Осечка. Мне следовало более тщательно выбирать выражения.

– Нет, – осторожно возразила я, – я не хочу этого сказать. Я почти совсем не знаю Марко, поэтому мне ничего не известно об этой стороне его жизни. Вполне вероятно, что он девственник. Я просто имела в виду, что природа поможет. Подскажет вам, как быть.

– А если не поможет?

Агнесса выглядела весьма скептически: похоже, ждать милостей от природы было не в ее характере.

– Вы понимаете, госпожа архивариус…

– Просто Сандра, – перебила я ее.

– Сандра, – согласилась Агнесса. – Дело в том, что даже если Марко все уже знает, ну не могу же я проявить себя совсем невежей!

Я вздохнула и задумчиво уставилась в стол. Соответствующие книги в библиотеке, конечно, могли и быть, но я понятия не имела, где и что именно искать: как-никак моя специализация совершенно иного рода…

– Послушай, Агнесса, – нахмурилась я, – я, конечно, все понимаю, но почему же ты пришла сюда именно сейчас? Ну почему было не заглянуть в библиотеку за неделю или хотя бы денька за два до венчания?

– Да потому, – зашептала Агнесса, полная уверенности в собственной правоте, но не желающая, чтобы ее ненароком услышали посторонние, – что я рассчитывала на предсвадебный курс. Я была абсолютно уверена, что там все подробно и доходчиво объяснят!

Я понимающе вздохнула, после чего покачала головой. Предсвадебный курс – да, именно так это называлось. Беседа или, можно сказать, лекция, которую жрица и жрец проводили в день свадьбы с невестой и женихом соответственно. Лично я, поскольку замуж ни разу не выходила, понятия не имела о том, что же именно рассказывали во время этих бесед. Но, видимо, совсем не то, на что рассчитывала Агнесса. А рассчитывала, кстати сказать, вполне справедливо. Уж если религия велит блюсти целомудрие до свадьбы, могли бы хоть в таком случае обеспечить людей минимальными знаниями!

– И что же, совсем ничего не объяснили? – сочувственно поинтересовалась я.

– Ничего стоящего, – мрачно сообщила Агнесса. – Мужа во всем надо слушаться, ни в чем ему не перечить, обеспечивать все условия для работы и отдыха, уважать и штопать носки…

– Уважать и штопать носки, – размеренно повторила я. – Даже не знаю, что важнее. А насчет брачной ночи что же – совсем ничего не сказали?

– Ну, не так чтобы совсем ничего, – призналась Агнесса, но почему-то закатила глаза. – Правда, не именно про брачную ночь, а… ну, вообще.

– Ну так тем лучше! – обрадовалась я. – И что же сказала жрица?

– Что заниматься этим надо ни в коем случае не для удовольствия, а исключительно для продолжения рода, – бесцветным тоном, словно зазубренный текст, произнесла Агнесса. – И не слишком часто. Лучше всего – по понедельникам и четвергам.

– А почему именно по понедельникам и четвергам? – искренне заинтересовалась я. – Чем, например, пятницы хуже?

Ольга Куно

Горький ветер свободы

Фамильная библиотека рода Эльванди была обширной и при этом весьма неоднородной. Проявлялось последнее как в содержании хранившихся здесь книг, так и в их оформлении, а равно и в способе хранения. Так, художественная литература сочеталась здесь с научной, хотя научная бесспорно преобладала. История магии, география, алхимия, искусство ведения военных действий, энциклопедия лошадей… и весьма незначительное количество модных на сегодняшний день любовно-приключенческих историй и сборников баллад. Здесь можно было найти как последние книжные новинки, напечатанные в современных арканзийских типографиях, так и не столь высокотехнологичные образцы, написанные каллиграфическим почерком галлиндийских монахинь. Иные же книги и вовсе больше напоминали тетради, исписанные почерком, весьма далеким от каллиграфического, зато существовавшие в единственном экземпляре и содержавшие порой чрезвычайно ценную информацию. Наконец, одни тома хранились в высоких книжных шкафах с искусной резьбой и прозрачными стеклянными дверцами, в то время как другие стопками пылились на простых деревянных полках.

В этом же помещении хранились и документы - те, которые не являлись особо секретными. Библиотека выполняла заодно и функцию архива.

Я сидела за массивным письменным столом, склонившись над очередной рукописью, и периодически делала заметки на полях, не без труда продираясь сквозь витиеватости иностранного текста. Особенность иртонского языка заключалась в том, что все слова писались слитно, без пробелов, и определить, где заканчивалось одно слово и начиналось следующее, можно было лишь по особенности написания букв. Дело в том, что все буквы в данном языке имели два варианта написания, один из которых предназначался как раз для обозначения конца слова. Поговаривают, что такая замысловатость была введена в алфавит специально, чтобы усложнить задачу чужакам вроде меня, вздумавшим посягнуть на национальное культурное достояние иртонцев. Я, однако же, не сдавалась и, несмотря на все трудности, в силу упорства и полученного в свое время образования справлялась вполне неплохо.

Дверь я оставила приоткрытой: посещать библиотеку в общем-то никому не возбранялось. Гости, секретари, распорядители, воины гарнизона, кастелян и прочие обитатели армона, включая даже слуг низшего ранга, имели полное право взять себе для чтения книгу на выбор. С моего, разумеется, ведома. Хотя не могу сказать, чтобы такое происходило часто, несмотря на то что грамотность являлась в Галлиндии делом нередким. Тем большим было мое удивление, когда в библиотеку не вошла, а буквально влетела девушка, работавшая в армоне цветочницей, то есть ежедневно декорировавшая жилые комнаты и роскошные арочные коридоры букетами, венками и прочими украшениями из садовых цветов.

Агнесса - а именно так звали девушку - никогда не отличалась особой любовью к чтению. Вообще не припомню, чтобы она хоть раз приходила сюда за книгой. Но больше, чем само ее появление, меня удивляло то, что случилось это именно сегодня - в день, когда цветочница выходила замуж за молодого плотника Марко. И в библиотеку она вбежала в пышном белоснежном наряде невесты, с распущенными волосами, по традиции украшенными светлыми лентами разных оттенков.

Я моментально позабыла о рукописи и отложила в сторону карандаш.

Агнесса, что-то случилось? - встревоженно спросила я.

Да! - последовал ответ. От быстрого бега у девушки сбилось дыхание. - Госпожа архивариус, мне срочно нужна книга!

Книга? - удивилась я. Как я уже упоминала, книги и в обычное-то время не вызывали в цветочнице особого интереса, а уж сейчас? - Агнесса, у тебя же свадьба на носу! Ну, заходи ко мне дня через два, подберем тебе что-нибудь по вкусу.

Я не могу дня через два! - Цветочница так отчаянно замотала головой, что от мельтешения бледно-розовых, желтых и голубых лент у меня зарябило в глазах. - Мне сейчас надо! Срочно!

Как это сейчас? - совсем растерялась я. - Агнесса, но у тебя же свадьба… - я бросила взгляд на часы, - …через СОРОК МИНУТ?!

Так мне же именно для свадьбы книга и нужна! - воскликнула Агнесса. - Для брачной ночи.

Для брачной ночи? - медленно, с расстановкой повторила я. Уж не знаю: то ли у меня со слухом проблемы, то ли с головой, то ли не у меня… То ли день сегодня просто не задался.

Именно! - поспешно подтвердила цветочница. - Без книги я просто никак.

Мне сразу же представилась спальня, специально подготовленная для новобрачных. Романтические свечи, ваза с фруктами, красивое постельное белье, обнаженный жених на кровати… и невеста в белом пеньюаре, жадно перелистывающая страницы романа.

Агнесса, - я постаралась говорить медленно и успокаивающе, - я совершенно уверена, что в первую брачную ночь вы с Марко найдете, чем заняться, и без чтения.

Если я не получу нужную книгу, то не найдем, - расстроенно покачала головой девушка.

Э… скажи-ка, - луч понимания начал озарять мой мозг, но как-то очень медленно, - а какая книга тебя так интересует?

Цветочница покраснела, опустила глаза в пол, но тут же решительно подняла взгляд.

Я сглотнула.

Понимаете, - продолжила объяснять девушка, - я ведь девственница. - Она произнесла эти слова с виноватым видом, словно в невинности невесты было нечто предосудительное. - И совсем-совсем ничего про это не знаю. То есть просто не знаю, с какой стороны подойти к вопросу.

Ну, с какой стороны подойти, я думаю, ты разберешься, - постаралась поддержать ее я. - Полагаю, вопрос будет стоять… достаточно остро. Да и потом, Агнесса, я уверена, что твой жених отлично во всем разберется и научит тебя.

То есть вы хотите сказать, - брови цветочницы гневно сдвинулись, - что у Марко уже были женщины?!

Хм. Осечка. Мне следовало более тщательно выбирать выражения.

Нет, - осторожно возразила я, - я не хочу этого сказать. Я почти совсем не знаю Марко, поэтому мне ничего не известно об этой стороне его жизни. Вполне вероятно, что он девственник. Я просто имела в виду, что природа поможет. Подскажет вам, как быть.

А если не поможет?

Агнесса выглядела весьма скептически: похоже, ждать милостей от природы было не в ее характере.

Вы понимаете, госпожа архивариус…

Просто Сандра, - перебила я ее.

Сандра, - согласилась Агнесса. - Дело в том, что даже если Марко все уже знает, ну не могу же я проявить себя совсем невежей!

Я вздохнула и задумчиво уставилась в стол. Соответствующие книги в библиотеке, конечно, могли и быть, но я понятия не имела, где и что именно искать: как-никак моя специализация совершенно иного рода…

Послушай, Агнесса, - нахмурилась я, - я, конечно, все понимаю, но почему же ты пришла сюда именно сейчас? Ну почему было не заглянуть в библиотеку за неделю или хотя бы денька за два до венчания?

Да потому, - зашептала Агнесса, полная уверенности в собственной правоте, но не желающая, чтобы ее ненароком услышали посторонние, - что я рассчитывала на предсвадебный курс. Я была абсолютно уверена, что там все подробно и доходчиво объяснят!

Я понимающе вздохнула, после чего покачала головой. Предсвадебный курс - да, именно так это называлось. Беседа или, можно сказать, лекция, которую жрица и жрец проводили в день свадьбы с невестой и женихом соответственно. Лично я, поскольку замуж ни разу не выходила, понятия не имела о том, что же именно рассказывали во время этих бесед. Но, видимо, совсем не то, на что рассчитывала Агнесса. А рассчитывала, кстати сказать, вполне справедливо. Уж если религия велит блюсти целомудрие до свадьбы, могли бы хоть в таком случае обеспечить людей минимальными знаниями!

И что же, совсем ничего не объяснили? - сочувственно поинтересовалась я.

Ничего стоящего, - мрачно сообщила Агнесса. - Мужа во всем надо слушаться, ни в чем ему не перечить, обеспечивать все условия для работы и отдыха, уважать и штопать носки…

Уважать и штопать носки, - размеренно повторила я. - Даже не знаю, что важнее. А насчет брачной ночи что же - совсем ничего не сказали?

Ну, не так чтобы совсем ничего, - призналась Агнесса, но почему-то закатила глаза. - Правда, не именно про брачную ночь, а… ну, вообще.

Ну так тем лучше! - обрадовалась я. - И что же сказала жрица?

Что заниматься этим надо ни в коем случае не для удовольствия, а исключительно для продолжения рода, - бесцветным тоном, словно зазубренный текст, произнесла Агнесса. - И не слишком часто. Лучше всего - по понедельникам и четвергам.

А почему именно по понедельникам и четвергам? - искренне заинтересовалась я. - Чем, например, пятницы хуже?

Не знаю, - пожала плечами цветочница, - вроде бы как именно по этим дням самые высокие шансы зачать ребенка.

Постой-ка, но сегодня же вторник! - сообразила я. - И что же вам теперь делать?

Агнесса лишь многозначительно развела руками.

Я напряженно задумалась. Нет, у меня самой, конечно, было несколько больше опыта в обсуждаемом вопросе, чем у цветочницы, но просвещать ее на этот счет самолично было как-то неловко.

Ладно, попробую поискать какие-нибудь книжки, хотя ничего не обещаю, - сдалась я. - Понимаешь, я ведь специалист по истории магии, а это совершенно иная сфера.

Бросив очередной напряженный взгляд на часы, я принялась рыться в стопках книг, затем обошла несколько книжных шкафов, открыла один из них и принялась водить пальцем по корешкам. Агнесса следила за моими действиями, нервно комкая в руках белый платочек.

Вот! - Я вынырнула из-за дверцы с увесистым томом в руке. И громко зачитала название: - «Путеводитель по семейной жизни для женщин».

Давайте сюда скорее! - возбужденно воскликнула Агнесса.

Я не стала медлить, освободила место на столе и, водрузив на него тяжелую книгу, принялась просматривать названия глав. В скором времени нужная часть нашлась: «Руководство по поведению в первую брачную ночь».

Мы с Агнессой склонились над книгой. Я принялась зачитывать вслух:

- «В первую брачную ночь молодой жене надлежит, сняв с себя одежду и аккуратно повесив ее на спинку стула…» Заметь: аккуратно! - вытянула указательный палец я. - «…лечь на брачное ложе». И обрати внимание: про день недели ни слова! - снова прокомментировала я. - Так, что там дальше… - Мой палец вернулся к нужной строке. - «Лечь следует на спину и обязательно укрыться одеялом».

Укрыться? В брачную ночь? - с некоторым сомнением спросила Агнесса, видимо, все-таки отдаленно предполагавшая, чем именно в эту самую ночь предстоит заниматься.

Я подняла на Агнессу осоловелый взгляд. Инструкция, прямо сказать, восхищала как уважением к молодой жене, так и обилием деталей.

И что, это все?! - с возмущением спросила цветочница.

Не совсем, - ответила я, снова заглянув в книгу. - Здесь есть еще один параграф. «Жена ни в коем случае не должна отказывать своему мужу в чем бы то ни было. Строжайше запрещается громко стонать и тем более кричать, ибо это может негативно воздействовать на психику мужа, а также привлечь внимание соседей. В случае если жена не будет следовать данному пункту инструкции, муж вправе зажать ей рот рукой».

Я с шумом захлопнула книгу.

Это все или там еще что-то было? - подозрительно спросила красная как рак невеста.

Кажется, было что-то еще, но это неважно, - злобно заявила я, отшвыривая книгу на пол.

Никогда в жизни так не поступала с книгами, испытывая перед ними почти священный трепет, а вот сейчас не смогла отказать себе в удовольствии.

Эти арканзийцы совсем лишились ума, - по-прежнему зло процедила я. - Если, конечно, он у них вообще когда-нибудь был. - Тут я навряд ли была справедлива, но у меня имелись собственные причины не любить арканзийцев. - И любопытно: какого года эта книга? Очень надеюсь, что она была написана пару веков назад. Все-таки она рукописная, а в последнее время они печатают книги в типографиях… В любом случае, - я, обернувшись, посмотрела на валяющийся на полу том, открывшийся на произвольной странице, - в печку ее! В общем так, Агнесса, очень тебя прошу: забудь все, что мы с тобой только что прочитали.

А курс? - уточнила девушка.

Курс тоже забудь, - твердо заявила я.

Но что же мне делать?!

Агнесса в общем-то не возражала против того, чтобы забыть все рассказанное и прочитанное до сих пор. Девушкой она была для этого достаточно адекватной. Но вот отсутствие достойной альтернативы приводило ее в отчаяние, а часы продолжали безжалостно тикать.

Я же даже целоваться не умею! - выпалила она. - Вот скажет жрец: «Жених, можете поцеловать невесту» - и что я тогда буду делать???

Сандра, дорогая, привет! - Ренцо вошел в библиотеку с романтическим букетом внаглую сорванных в саду тюльпанов. - А я как раз проходил мимо и подумал… О, Агнесса! - воскликнул он, только теперь заметив девушку. - Прими мои поздравления! Ты прекрасно выглядишь! Только знаешь, если откровенно… - он наклонился поближе к Агнессе и, понизив голос, произнес: - По-моему, ты слегка переборщила с румянами.

Это ее естественный цвет лица, - печально отмахнулась я.

Тема нашей с Агнессой дискуссии и правда подействовала на девушку куда лучше свекольного сока.

Да? - удивился Ренцо. - Не замечал.

Но цветочница не позволила ему развить эту мысль.

Дон Ренцо! - с жаром воскликнула она. - А ведь вы можете мне помочь!

При этом она жадно вцепилась кастеляну в рукав, чем привела последнего в недоумение.

С радостью, а чем именно? - осведомился он, бросая в мою сторону удивленный взгляд.

Понимаете, у меня через двадцать пять минут венчание. - начала было объяснять Агнесса. Но, поняв, что в случае подробного рассказа оставшиеся двадцать пять минут рискуют превратиться в двадцать, набралась смелости и просто выпалила: - Научите меня целоваться!

Ренцо слегка опешил, хотя парнем был в принципе не робкого десятка.

Целоваться? - повторил он. - Агнесса, милая, я вообще-то с радостью, но… как к этому отнесется твой жених?

При этом Ренцо покосился на меня, поскольку в действительности моя реакция на такие уроки тревожила его куда сильнее.

Да что вы, дон Ренцо! - вскинула руки Агнесса. - Как вы могли такое обо мне подумать? Я же приличная девушка и вот-вот выйду замуж! Я имела в виду совсем другое.

И что же?

Ренцо казался совершенно сбитым с толку.

Давайте вы будете целоваться с доньей Сандрой, а я внимательно посмотрю, как это делается, - объяснила цветочница.

Мы с Ренцо переглянулись.

Ну… в принципе… - с сомнением протянула я. - В общем-то, почему бы и нет? Мы ведь можем пойти невесте навстречу - правда, Ренцо?

Затея, конечно, была, мягко говоря, странная, но меня утешало то, что Агнесса попросила продемонстрировать ей всего лишь поцелуй. А ведь могла бы попросить и что-нибудь другое. А заниматься этим другим напоказ попахивало бы патологией. Не говоря уже о том, что наши с Ренцо отношения пока до этой стадии не доходили.

Можем, - подтвердил Ренцо, после чего, нисколько не стесняясь, привлек меня к себе.

Агнесса наблюдала за нами чрезвычайно внимательно, подходила то справа, то слева, настолько близко, что я даже чувствовала тепло ее дыхания на своей коже.

Скажите, дон Ренцо, а… руку обязательно держать вот здесь? - уточнила она у кастеляна, обнимавшего меня в данный момент за талию.

Необязательно, - ответил Ренцо, прервав для этой цели поцелуй. - Можно опустить ее ниже. Изобразить?

Не надо, не надо, - пошла на попятную цветочница. - Я все поняла. Пожалуй, что лучше так.

Чуть позже цветочница отдалилась, и я понадеялась, что на этом показательное выступление можно считать оконченным. Но нет, она сразу же вернулась, прихватив со стола чистый лист бумаги и карандаш, и принялась делать зарисовки. Опять же то с правой стороны, то с левой.

Ну как, теперь ты удовлетворена? - спросила я, когда и эта стадия обучения подошла наконец к финалу.

И тут же прикусила язык, почувствовав, что спросила, кажется, что-то не то.

Не совсем, - закономерно призналась Агнесса. - Нет, вы не поймите меня неправильно, я вам очень признательна, но… Как-то все-таки не хватает практики. В теории вроде бы понятно, а вот как действовать на самом деле, все равно немного не ясно.

Мы с Ренцо снова переглянулись. Лично я уже была готова предоставить ему возможность поцеловаться с Агнессой, дабы окончательно успокоить девушку, но как же быть, если цветочница сама, в силу собственного целомудрия, не готова к такому ходу?!

Послушайте, а у меня появилась идея! - внезапно воскликнула я. - Ренцо, ты не мог бы сбегать к целителям?

К целителям? - нахмурился Ренцо. - Зачем?

Видать, заподозрил, что я надумала попросить у них для Агнессы что-нибудь успокоительное.

У них есть специальные куклы, - поспешила развеять это заблуждение я. - Для обучения новичков. Они выглядят похожими на людей, в человеческий рост, и, по-моему, у них даже рот открывается, чтобы можно было отрабатывать искусственное дыхание. Попроси у них одну такую куклу, скажи, что нам надо совсем ненадолго!

Ренцо вернулся быстро, благо лаборатория целителей находилась недалеко. Он действительно приволок в библиотеку большую куклу, судя по лицу - мужского пола, хотя более характерные половые признаки у нее отсутствовали. Мне сразу подумалось, что отрепетировать с ней брачную ночь точно не получится. Но вот рот у куклы действительно был приоткрыт, так что на минимальную работу над поцелуем можно было рассчитывать.

Ну что ж, Агнесса, дерзай! - предложила я, взглядом многозначительно указывая на часы.

Цветочница и сама понимала, что времени в обрез, и потому жеманиться не стала. Быстро примерилась и принялась целовать куклу в губы. Сначала очень осторожно, будто имела дело с заколдованной лягушкой, потом более уверенно.

Ну как? - с интересом, я бы даже сказала - взволнованно, спросил Ренцо.

Вроде бы получается, - прервавшись, радостно сообщила Агнесса.

А он отвечает на поцелуй? - поинтересовался Ренцо. - Ну а что? - стал оправдываться он, заметив мой неодобрительный взгляд. - Кто их, лекарей, знает: мало ли как они изготавливают своих кукол.

Без малейшей магии, уж можешь мне поверить как специалисту, - откликнулась я.

Ладно, - удовлетворенно заявила цветочница. - Кажется, теперь я чувствую себя более подготовленной.

Она подхватила куклу и, придерживая ее другой рукой за голову, собралась отнести к стене, чтобы не оставлять посреди комнаты.

Ой! - взвизгнула вдруг девушка. - Кажется, он укусил меня за палец.

Я же говорил! - Глаза Ренцо мгновенно загорелись интересом.

Не больно? - озабоченно спросила я.

Почти нет, у него же нет зубов, - как-то растерянно ответила Агнесса. - Просто рот закрылся. Но дело в том, что… я не могу теперь вынуть палец: губы не разжимаются.

Фамильная библиотека рода Эльванди была обширной и при этом весьма неоднородной. Проявлялось последнее как в содержании хранившихся здесь книг, так и в их оформлении, а равно и в способе хранения. Так, художественная литература сочеталась здесь с научной, хотя научная бесспорно преобладала. История магии, география, алхимия, искусство ведения военных действий, энциклопедия лошадей… и весьма незначительное количество модных на сегодняшний день любовно-приключенческих историй и сборников баллад. Здесь можно было найти как последние книжные новинки, напечатанные в современных арканзийских типографиях, так и не столь высокотехнологичные образцы, написанные каллиграфическим почерком галлиндийских монахинь. Иные же книги и вовсе больше напоминали тетради, исписанные почерком, весьма далеким от каллиграфического, зато существовавшие в единственном экземпляре и содержавшие порой чрезвычайно ценную информацию. Наконец, одни тома хранились в высоких книжных шкафах с искусной резьбой и прозрачными стеклянными дверцами, в то время как другие стопками пылились на простых деревянных полках.

В этом же помещении хранились и документы – те, которые не являлись особо секретными. Библиотека выполняла заодно и функцию архива.

Я сидела за массивным письменным столом, склонившись над очередной рукописью, и периодически делала заметки на полях, не без труда продираясь сквозь витиеватости иностранного текста. Особенность иртонского языка заключалась в том, что все слова писались слитно, без пробелов, и определить, где заканчивалось одно слово и начиналось следующее, можно было лишь по особенности написания букв. Дело в том, что все буквы в данном языке имели два варианта написания, один из которых предназначался как раз для обозначения конца слова. Поговаривают, что такая замысловатость была введена в алфавит специально, чтобы усложнить задачу чужакам вроде меня, вздумавшим посягнуть на национальное культурное достояние иртонцев. Я, однако же, не сдавалась и, несмотря на все трудности, в силу упорства и полученного в свое время образования справлялась вполне неплохо.

Дверь я оставила приоткрытой: посещать библиотеку в общем-то никому не возбранялось. Гости, секретари, распорядители, воины гарнизона, кастелян и прочие обитатели армона, включая даже слуг низшего ранга, имели полное право взять себе для чтения книгу на выбор. С моего, разумеется, ведома. Хотя не могу сказать, чтобы такое происходило часто, несмотря на то что грамотность являлась в Галлиндии делом нередким. Тем большим было мое удивление, когда в библиотеку не вошла, а буквально влетела девушка, работавшая в армоне цветочницей, то есть ежедневно декорировавшая жилые комнаты и роскошные арочные коридоры букетами, венками и прочими украшениями из садовых цветов.

Агнесса – а именно так звали девушку – никогда не отличалась особой любовью к чтению. Вообще не припомню, чтобы она хоть раз приходила сюда за книгой. Но больше, чем само ее появление, меня удивляло то, что случилось это именно сегодня – в день, когда цветочница выходила замуж за молодого плотника Марко. И в библиотеку она вбежала в пышном белоснежном наряде невесты, с распущенными волосами, по традиции украшенными светлыми лентами разных оттенков.

Я моментально позабыла о рукописи и отложила в сторону карандаш.

– Агнесса, что-то случилось? – встревоженно спросила я.

– Да! – последовал ответ. От быстрого бега у девушки сбилось дыхание. – Госпожа архивариус, мне срочно нужна книга!

– Книга? – удивилась я. Как я уже упоминала, книги и в обычное-то время не вызывали в цветочнице особого интереса, а уж сейчас? – Агнесса, у тебя же свадьба на носу! Ну, заходи ко мне дня через два, подберем тебе что-нибудь по вкусу.

– Я не могу дня через два! – Цветочница так отчаянно замотала головой, что от мельтешения бледно-розовых, желтых и голубых лент у меня зарябило в глазах. – Мне сейчас надо! Срочно!

– Как это сейчас? – совсем растерялась я. – Агнесса, но у тебя же свадьба… – я бросила взгляд на часы, – …через СОРОК МИНУТ?!

– Так мне же именно для свадьбы книга и нужна! – воскликнула Агнесса. – Для брачной ночи.

– Для брачной ночи? – медленно, с расстановкой повторила я. Уж не знаю: то ли у меня со слухом проблемы, то ли с головой, то ли не у меня… То ли день сегодня просто не задался.

– Именно! – поспешно подтвердила цветочница. – Без книги я просто никак.

Мне сразу же представилась спальня, специально подготовленная для новобрачных. Романтические свечи, ваза с фруктами, красивое постельное белье, обнаженный жених на кровати… и невеста в белом пеньюаре, жадно перелистывающая страницы романа.

– Агнесса, – я постаралась говорить медленно и успокаивающе, – я совершенно уверена, что в первую брачную ночь вы с Марко найдете, чем заняться, и без чтения.

– Если я не получу нужную книгу, то не найдем, – расстроенно покачала головой девушка.

– Э… скажи-ка, – луч понимания начал озарять мой мозг, но как-то очень медленно, – а какая книга тебя так интересует?

Цветочница покраснела, опустила глаза в пол, но тут же решительно подняла взгляд.

Я сглотнула.

– Понимаете, – продолжила объяснять девушка, – я ведь девственница. – Она произнесла эти слова с виноватым видом, словно в невинности невесты было нечто предосудительное. – И совсем-совсем ничего про это не знаю. То есть просто не знаю, с какой стороны подойти к вопросу.

– Ну, с какой стороны подойти, я думаю, ты разберешься, – постаралась поддержать ее я. – Полагаю, вопрос будет стоять… достаточно остро. Да и потом, Агнесса, я уверена, что твой жених отлично во всем разберется и научит тебя.

– То есть вы хотите сказать, – брови цветочницы гневно сдвинулись, – что у Марко уже были женщины?!

Хм. Осечка. Мне следовало более тщательно выбирать выражения.

– Нет, – осторожно возразила я, – я не хочу этого сказать. Я почти совсем не знаю Марко, поэтому мне ничего не известно об этой стороне его жизни. Вполне вероятно, что он девственник. Я просто имела в виду, что природа поможет. Подскажет вам, как быть.

– А если не поможет?

Агнесса выглядела весьма скептически: похоже, ждать милостей от природы было не в ее характере.

– Вы понимаете, госпожа архивариус…

– Просто Сандра, – перебила я ее.

– Сандра, – согласилась Агнесса. – Дело в том, что даже если Марко все уже знает, ну не могу же я проявить себя совсем невежей!

Я вздохнула и задумчиво уставилась в стол. Соответствующие книги в библиотеке, конечно, могли и быть, но я понятия не имела, где и что именно искать: как-никак моя специализация совершенно иного рода…

– Послушай, Агнесса, – нахмурилась я, – я, конечно, все понимаю, но почему же ты пришла сюда именно сейчас? Ну почему было не заглянуть в библиотеку за неделю или хотя бы денька за два до венчания?

– Да потому, – зашептала Агнесса, полная уверенности в собственной правоте, но не желающая, чтобы ее ненароком услышали посторонние, – что я рассчитывала на предсвадебный курс. Я была абсолютно уверена, что там все подробно и доходчиво объяснят!

Я понимающе вздохнула, после чего покачала головой. Предсвадебный курс – да, именно так это называлось. Беседа или, можно сказать, лекция, которую жрица и жрец проводили в день свадьбы с невестой и женихом соответственно. Лично я, поскольку замуж ни разу не выходила, понятия не имела о том, что же именно рассказывали во время этих бесед. Но, видимо, совсем не то, на что рассчитывала Агнесса. А рассчитывала, кстати сказать, вполне справедливо. Уж если религия велит блюсти целомудрие до свадьбы, могли бы хоть в таком случае обеспечить людей минимальными знаниями!

– И что же, совсем ничего не объяснили? – сочувственно поинтересовалась я.

– Ничего стоящего, – мрачно сообщила Агнесса. – Мужа во всем надо слушаться, ни в чем ему не перечить, обеспечивать все условия для работы и отдыха, уважать и штопать носки…

Давайте дружно надеяться, что очередная нетленка данной аффторши не окажется еще одним образцом неуклюжей писанины, где одно предложение с другим не дружит, а нормы русского языка и рядом не стояли. Давайте почитаем!
Итак, - Глава 1.
На невольничьем рынке в Остане, как и всегда по четвергам, было не протолкнуться. Поскольку этот мало чем примечательный в остальном городок находился на морском побережье, именно сюда корабли работорговцев привозили похищенных в далёких странах рабов (было бы странно, если бы корабли привозили рабов в иное, отличное от побережья, место) , и именно здесь пираты (зпт) как правило (зпт) заключали сделки с покупателями (а в виде исключения где они их заключали? На товарно-фондовой бирже?)
Происходило это на главной городской площади, которая, впрочем, выглядела значительно менее внушительно, чем в иных населённых пунктах. Здесь было грязно, шумно и до неприличия многолюдно (то есть так многолюдно, что это шло вразрез с нормами морали и приличия) , а также пахло гниющей рыбой (сказывалась близость порта) и нечистотами, которые по местным обычаям было принято выливать из окон прямо на улицу. При этом площадь, невзирая на свою функцию, была не слишком широкой, а имела скорее вытянутую форму. Дома даже здесь (где? Посреди площади?) жались друг (к) другу, отвергая такое чуждое здешним местам понятие (зпт) как личное пространство.
Всё дело в том, что хотя территория Арканзийского государства и была огромна, она по большей части состояла из пустынных земель, совершенно непригодных для жизни в силу фактического отсутствия источников воды. Напиться здесь можно было лишь из редких колодцев, местонахождение которых было известно разве что немногочисленным племенам кочевников. В сочетании с невыносимой жарой под палящим солнцем и промозглым ночным ветром, а также ядовитыми змеями, прекрасно маскирующимися в жёлтых песках, пустыня становилась не более чем цифрой (пустыня в сочетании с жарой и змеями становилась цифрой... Автор сама понимает, что написала?) , которую можно было с гордостью вписать в документ о размерах занимаемой Арканзией территории. Реально же здесь существовало не так уж много городов, располагавшихся на берегах редких ручьев и речушек. Все эти города были густо населены (густо или редко населена бывает местность, а не города. Как вам «города были редко населены»?) , чтобы не сказать "основательно перенаселены". Рожать детей в Арканзии было принято много, не слишком задумываясь о том, за счёт чего их впоследствии содержать. Перенаселение в сочетании с погодными условиями способствовало нищете, легко распространяющимся эпидемиям и окутывающему улицы смраду, давно уже превратившемуся в норму жизни для местных жителей. Специфика нехватки места также способствовала тому, что улочки бывали порой неимоверно узкими - такими, что местные нередко полные дамы передвигались по ним бочком. Дома же всё больше превращались из традиционно низких в трёх- и даже четырёхэтажные. Когда выросший в семьи (в семье, надо полагать) сын женился и обзаводился собственной семьёй, найти место для нового дома было непросто, и с некоторых пор вместо этого к семейному жилищу стали пристраивать новый этаж (пристраивать – это сбоку. А если сверху – это называется «надстраивать», но наша автор об этом не знает) .
Разительный контраст с этой не слишком привлекательной картиной представляли армоны и дворцы неслыханных размеров, каждый из которых являлся торжеством красоты, чистоты и роскоши. Истинные произведения архитекторского (?) искусства с многочисленными башнями, длинными аркадами, балконами, выходящими на морской берег или цветущие сады с фонтанами (произведения садовниковского и фонтанского искусства, следуя словообразовательным способностям автора) , а также бани с бассейнами, содержание которых становилось возможным благодаря системе водопровода, специально прорытым тоннелям, по которым вода перемещалась из местных речек прямиком во дворец (прямиком, да? Не иначе как вместе с грязью, лягушками и упущенным бельем. Потрясающая система. Хорошо, что автора не взяли в водопроводчики) .
Казалось бы, при таком вопиющем неравенстве богачам следовало бы бояться мятежей. Но, во-первых, стража бдела, а во-вторых, народ, для которого рабство являлось нормой жизни, принимал как должное и резкие контрасты в социальной иерархии. На то и эмиры, чтобы жить по-королевски.
И вот сейчас все сошлись к центру площади, чтобы поглазеть на "улов", доставленный из далёких северный (-х) земель командой "Зелёной русалки", знаменитого судна работорговцев. Богачи, желавшие приобрести живой товар, бедняки, случайно проходившие мимо, жильцы домов, окна которых выходили на площадь, - все приготовились наблюдать за очередным зрелищем. Отнюдь не из ряда вон выходящим, но всё равно любопытным. Девушек пираты с "Зелёной русалки" всегда отбирали что надо.
Их было семеро (всего-то семеро? Стоило тащиться в далекие северные земли) - молодых женщин, все в возрасте от пятнадцати до тридцати лет, которых загнали на каменное возвышение. Лесов в Арканзии росло мало, и древесина ценилась дорого, а вот камня было в избытке. Теперь девушки - измотанные, испуганные и окончательно дезориентированные - жались друг к другу на самом углу возвышения. Молодой мужчина с обветренным лицом и модными среди моряков короткими волосами - боцман "Зелёной руслаки" (задолбали опечатки. Корректора наймите) прохаживался по возвышению взад и вперёд, подобно дрессировщику, зорко следящему за поведением вверенных ему животных (ни один дрессировщик под носом у животных взад-вперед не прохаживается, но наша автор об этом не знает. Но все равно пишет) .
Некоторые из зевак качали головами. Не из жалости. Просто вид у девушек был, мягко говоря, не самый лучший. Не товарный. Грязные, нечёсаные, в перепачканной, местами порванной одежде, некоторые - босоногие, смотрелись они, прямо скажем, не самым лучшим образом. Конечно, работорговцы могли бы немного постараться, чтобы показать товар лицом. Однако специфика их работы заключалась именно в том, чтобы распродать рабов как можно быстрее, нередко - с уценкой, и снова как можно быстрее отчалить за новой партией товара (снова черт-те куда за семью девушками? Не-е, так они на старость не заработают) . Поэтому зачастую их покупателями оказывались работорговца (блин, надоело исправлять опечатки и расставлять запятые) классов (ну через слово уже!) повыше, предпочитавшие не заниматься разбоем, а просто привести рабов в надлежащий вид, и уж потом перепродать их по другой цене, порой куда более высокой.
Я тоже была сейчас среди этих девушек, стоявших на возвышении, словно какие-то заморские диковинки, и не видящие (опять 25) вокруг ничего, кроме жадных до зрелищ глаз. Первую из нас, Илнору, боцман вызвал вперёд. Она не хотела идти, но не решилась сопротивляться его повторному, полному раздражения и угрозы жесту. Шагнула вперёд, а затем медленно пошла вдоль края каменной площадки, туда, а затем обратно, так, как обучал нас всех Злобный пират. Именно так мы называли на своём языке боцмана.
Зрители внимательно наблюдали за перемещениями Илноры, разглядывали её так, будто она была не человеком, а в лучшем случае лошадью, и параллельно слушали комментарии боцмана. Говорил он по-арканзийски, поэтому сама Илнора не могла его понять - в отличие от меня, ибо в своё время я успела освоить этот язык.
- Взгляните, какая ценная рабыня! - разглагольствовал пират. - Ей двадцать шесть лет, она хороша собой, как видите, блондинка. - Зрители довольно закивали: блондинки здесь, в южных землях, являлись большое (все, хватит. Пусть платит корректору, раз сама не способна) редкостью. Потенциальные покупатели продвинулись вперёд, грубо оттесняя обычных зевак. - Она абсолютно здорова, не страдает никакими хворями. Способна работать в поле. Кроме того, хорошо умеет шить и вышивать. На протяжении семи лет занималась этим в своём родном городе. Прежние клиенты были очень ею довольны (а пират-то откуда знает? Наводил справки?) .
"Хорошо, что Илнора ничего не понимает", - думала я, с жалостью глядя на несчастную, запуганную девушку, послушно семенящую по возвышению. Вся эта речь была бы унизительной, даже если бы разговор шёл о продаже животного (ну конечно, при продаже животного в первую очередь обсуждаются его душевные качества) .
- Хорошо шьёт, говоришь? - вступил в диалог полный мужчина лет сорока, подобравшийся совсем близко к помосту. - И халат может сшить? И рубашку? И женское платье?
- Конечно же, может, мой господин, даже не сомневайтесь! - рассыпался в заверениях боцман, хоть и не мог знать этого наверняка: ведь он даже не удосужился проконсультироваться касательно ответа с самой портнихой (с рабами именно что консультируются, ну а как же) .
Впрочем, учитывая талант и опыт Илноры, полагаю, пират был не так уж неправ.
Немного подучившись, она без особого труда освоит специфику здешней одежды.
- В таком случае беру её, - постановил покупатель. - Я расширяю свою мастерскую, и мне как раз нужна новая портниха со свежим взглядом (что, без подробных объяснений ему рабыню не продадут? И конечно, очень нужен свежий взгляд для создания новой весенне-летней коллекции) .
- Цена стандартная - тридцать динаров, - объявил боцман.
- По рукам.
Вот так и заключили сделку, решим тем самым судьбу Илноры. Что ж, можно было бы сказать, что это далеко не самый худший вариант. Во всяком случае, мужчина явно покупал её не для плотских утех; ей предстояло заниматься любимым занятием, тем, что она делать умела и делала хорошо.
В последние дни пути это стало основной темой обсуждений. Страдания по безвозвратно ушедшему прошлому отошли на второй план. Теперь девушек в первую очередь волновало - что же будет дальше? Хуже станет или лучше, чем сейчас? В какие руки они попадут? От кого станет зависеть их судьба? Станут ли они беззащитными наложницами похотливых эмиров? Или хотя бы горничными или поварихами в приличных домах? Попадут ли в армон или в бордель? (озабоченные какие-то девушки попались)
К тому моменту я уже практически не принимала участия в этих обсуждениях. Меня, как несомненно и многих других, не устраивал ни один из обсуждаемых вариантов, пусть даже и самый что ни на есть "удачный". Я хорошо помнила, с чего всё началось. Помнила, как весь находившийся на городской окраине район, в котором я жила, в одночасье оказался выжжен дотла - ни домов, ни вишнёвых садов, ни фонарных столбов, ни клумб с благоухающими розовыми кустами (странно, обычно живая растительность горит плохо и «в одночасье» сгореть никак не может. Бензином, наверное, облили. Каждую клумбу.) . Помнила, как обвалился догорающими досками мост, гостеприимной дугой переводивший нас к центральной части города через реку. Помнила много трупов, в неестественных позах лежащих на мостовых (а в каких позах им надо было лежать? В сексуальных? «Трупы в позах», это ж надо додуматься) . В том числе и тела хорошо знакомых мне людей. И девушек, некоторые из которых были моими соседками, которых вместе со мной согнали к отдалённой и неприметной бухте. (отдаленная бухта? И их туда сгоняли пешком? На это требуется время. А в городе видели, что окраина горит, и даже не почесались. И вообще здорово: сгоревшее вместе со столбами и клумбами предместье, везде кучи трупов, дым коромыслом, а всей добычи – семь девиц) Там нас поджидал корабль с чёрными парусами (Ну не с алыми же, прости Господи! С черными – это чтобы страшнее было) .
Потом было долгое, утомительное и во всех отношениях премерзкое путешествие по морю (да, не круиз, а чего ожидала наша Ассоль?) . Нас большей частью держали в трюме, где было тесно (семь девиц в трюме и им тесно? Маленький какой-то кораблик) , душно и дурно пахло. С этого момента мы превратились в не-людей, а вещи (предлог с частицей хороводы водят) , и это транслировалось нам весьма доходчиво (перевожу: оказывалось психологическое давление) . Нет, на нашу честь никто не покушался. Товар нельзя портить, это первое правило работорговца (а героиня-то откуда знает первое и последующие правила?) Если и били за ослушание - то так, чтобы не оставалось синяков. Зато могли ограничить в еде или на время лишить питья - страдание, когда кругом можно видеть (так они же в трюме сидели?..) неограниченное количество солёной морской воды, практически невыносимое. Многим из нас первое время было невыносимо плохо и без всяких наказаний, просто от непривычной морской качки. Настолько плохо, что даже о душевных страданиях, связанных с нашим нынешним незавидным положением, мы забывали начисто. На второй день большинству стало гораздо легче, но некоторые промучились и два дня, и три. Изредка нам разрешалось подниматься на палубу, чтобы вдохнуть свежего морского ветра. Всё это время за нами, конечно же, неусыпно следили.
Помнила я и то, как у одной из нас, худенькой светловолосой девушки Рекки, обнаружилась глубокая рана на ноге, полученная несомненно в процессе похищения.
Рана гноилась, и корабельный лекарь лишь пессимистично покачал головой. И, о да, я хорошо помнила, как обошлись с этой девушкой. Как поступают с негодным товаром? Её выбросили за борт (где логика? Везти «из далеких северных земель» семь, нет, восемь девиц, и чуть только увидели рану на ноге – сразу за борт? Нерентабельно, господа) .
Сейчас, стоя на каменном возвышении, я помнила всё это как нельзя более хорошо (есть слово «лучше», но наша автор об этом не знает) . И не волновалась о своём будущем так, как остальные девушки. Для меня всё уже было решено и не подлежало ни малейшим сомнениям (а несколькими параграфами выше героиня была «окончательно дезориентирована»... Все-таки не окончательно. Мы рады.) . И дело тут было не только в собственной моей судьбе. Не только в том, что я моя жизнь, установившаяся, размеренная и справедливая, изменилась в одночасье. Дело заключалось в том, что я просто было не готова жить в мире, в котором возможно подобное. Я отказывалась от этого мира (да что вы говорите!.. А мир об этом знает? Ах, знает, но ему наплевать?...) . Совершенно осознанно, раз и навсегда (все-таки дезориентирована не окончательно) . И теперь точно знала, как мне следует действовать, чтобы сорвать планы Чёрного пирата (так «черного» или «злобного»? Неважно. Главное, что это были коварные планы по оставлению пленницы в живых, и их надо было сорвать: всем назло уйти из мира. Пойти пешком назло кондуктору) .
И вот наступила моя очередь.
- Эй, ты! - крикнул боцман.
Он так и не удосужился выучить наши имена, хотя за те десять дней, что длилось путешествие,(всего десять дней? За десять дней от свежей раны на ноге фиг умрешь) времени для этого было предостаточно. Но, право слово, не зовёт же рыбак по имени пойманных карпов! (какая глубокая мысль!)
- Иди сюда, твой черёд. И юбку разгладь! (пирату не понравилась мятая юбка. Автор не забыла, что рабынь тут сейчас продают оборванных и перепачканных?) .
Он говорил на нашем, северном, наречии, поскольку понятия не имел, что я понимаю арканзийский язык. А я не спешила восполнять этот пробел в его знаниях (хоть чем-то навредить, да? Раз он плохой, пусть живет с пробелом) . И теперь, подняв голову и сделав лишь один шаг вперёд, выступая из ряда сбившихся в стороне женщин, громко сказала всё на том же северном наречии:
- Не пойду. (картина маслом «Казнь революционерки». Пафосность – наше все)
От такого резкого отказа боцман оторопел, даже ненадолго застыл на месте и молчал, словно его язык прирос к нёбу. Впрочем, от этого недуга он быстро избавился.
- Иди сюда, !
Вообще-то он использовал несколько иное слово, значительно более грубое, но я, пожалуй, не стану его переводить (не надо, все поняли) .
Зрители не понимали произносимых нами слов, не считая парочки вставленных боцманом ругательств, но смысл общей картины начал доходить до них достаточно быстро. Публика оживилась, толпа приблизилась к возвышению.
- Не пойду, - снова спокойно повторила я, и только глаза мои смотрели дерзко, с вызовом, даже с ненавистью (откуда она знает, как именно смотрели ее глаза? Там было зеркало?) .
- Ты немедленно сделаешь всё, что я тебе скажу, - с не меньшей ненавистью объявил Чёрный, - иначе я прямо сейчас возьму тебя за волосы и протащу по площади.
- Попробуй! (глупый какой ответ. Ну, попробует, и что ему за это будет?)
Я специально сделала ещё один шаг ему навстречу, показывая, что не боюсь и понимаю всю нелепость угрозы. Конечно, у него хватит сил, чтобы исполнить обещанное. Но что толку? Ведь таким образом он лишь продемонстрирует собственную неспособность заставить рабыню подчиниться (заставит как миленькую. Разве что она толстая и тяжелая. Тогда да, не сможет) . А значит - собственную несостоятельность.
- Иди сюда! - рявкнул он, теперь уже по-арканзийски.
И всё-таки схватил меня, правда, не за волосы, а всего лишь за руку.
Я плюнула ему в лицо. Отвратительный поступок. Грязный, неэстетичный, недостойный. Но разве сейчас до таких мелочей? Проведя больше недели в раскачивающейся деревянной камере, пропахнув рыбой, потом и блевотиной, разом утратив всё, что было у тебя в этой жизни, станешь ли задумываться о таких мелочах, как эстетика? (Правильно. Вот и не надо сетовать на то, что их продают, как животных).
Даже не знаю, достиг ли мой плевок цели (он же ее за руку держит. Что, героиня плохо видит?) , но унизительности произошедшего было достаточно. Тем более что публика отчаянно заулюлюкала. Не думаю, что кто-нибудь из присутствующих всерьёз был на моей стороне, но посмеяться над пиратом многие были не прочь. Мои недавние подруги по несчастью отступили подальше, рискуя свалиться вниз, всем своим видом демонстрируя, что они вовсе не со мной, что это я одна сошла с ума, они же не имеют к происходящему ни малейшего отношения.
- Ах ты тварь! - разозлившись не на шутку, боцман перешёл на своё родной, арканзийский, язык и выхватил из-за широкого кожаного пояса длинный нож.
А я в очередной раз шагнула ему навстречу, ибо только этого и ждала.
Существуют категории людей, которые не годятся на роль рабов. Любой пират-работорговец знает это наверняка (героиня тоже это знает. Откуда? Автор подсказала?) . Одни тяжело больны и оттого неспособны выполнять даже самые элементарные задания. Другие сходят с ума от свалившегося на их долю несчастья. Третьих полностью парализует страх - настолько, что перекрывается даже инстинкт самосохранения. Четвёртые же просто оказываются не согласны мириться с новой действительностью. Не согласны до такой степени, что предпочитают пойти на смерть («А баба-яга против!..») . Я относилась именно к их числу.
Во всех этих - прямо скажем, достаточно редких случаях, - результат был один. Пираты не считали нужным возиться с негодным товаром. В любом улове попадается гнилая рыба. В любой партии товара находится брак. (философствуем понемногу. Сеньор Коэльо, ау! Подражание Вам докатилось даже сюда) Рабов, проявивших свою негодность, незамедлительно убивали. Во-первых, для того, чтобы избавиться от ненужной долее обузы (автор считает, что бывает обуза, нужная ранее) . А во-вторых, для устрашения остальных. При виде того, какая участь постигает непокорных, другие рабы лишний раз подумают, прежде чем проявить характер.
- Гнусный недоношенный ублюдок, без сомнения ненавидимый даже собственной матерью, - сказала я, с лёгкостью выдерживая взгляд боцмана и почти улыбаясь. Преследуя разом две цели - окончательно доказать свою непригодность и довести Чёрного Пирата до белого каления.
Мне удалось и то, и другое.
- Ах так? Сама выбрала свою судьбу!
И он отвёл назад руку, замахиваясь ножом (минуточку. Она шагнула ему навстречу, он схватил ее за руку, и она снова шагнула вперед. Теперь они должны стоять практически нос к носу. Если в этой позиции он замахнется ножом, то рискует поранить сам себя) . Да, выбрала, и именно сама. И ты не смог отнять у меня этого права. Потому что я не раб, а всё-таки человек (некорректно противопоставлять понятия «раб» и «человек», потому что рабы по определению тоже люди. Правильно было бы «раб» и «свободный человек», но на фоне прочих перлов это такая малость...) пусть даже знак красного дракона навеки оплетает теперь мою ладонь.
*Внимание! Знак перекочевал с щеки на ладонь, авторская правка* (слава Богу)
Я не испугалась и даже ни капли не отстранилась, когда лезвие с размаху приблизилось к моей груди. Ещё мгновение - и вожделенная сталь коснётся, наконец, моего сердца (почему это героиня решила, что пират красиво вонзит ей нож прямо в сердце, да еще из такой неудобной позиции? А вдруг он по-простому ткнет ее в печень? Нет, дура – она и в Африке дура) . И остановит его - остановит в тот момент, когда оно билось в ритме, заложенном свободным человеком (что ж так коряво-то? Сердечный ритм закладывает не человек, а природа. А свободный человек заложить может либо бомбу, либо подельников, либо вещи в ломбард) .
Но в этот самый момент с площади неожиданно раздался мужской голос.
- Стой! Я её покупаю.
Остриё ножа остановилось, уже готовое пропороть ткань моего платья. Мы с боцманом (ага, уже «мы»! Стокгольмский синдром в действии) замерли приблизительно в равной степени удивления, одновременно уставившись на покупателя, который проявил столь своеобразный вкус. Нож боцмана по-прежнему оставался вытянут (вытянут – это как? Как щупальце или хобот? И вообще, они же стоят вплотную, зачем ножу вытягиваться?) в мою сторону, лишь немного отдалился. Обуревавшие каждого из нас чувства были весьма неоднозначными, и удивление занимало в этой неразберихе отнюдь не единственное место. В пирате жажда наживы боролась с уязвлённой гордостью и злобой, которые диктовали ему немедленно и несмотря ни на что расправиться с обнаглевшей девчонкой. Меня слова покупателя и вовсе выбили из колеи. Мгновение назад я точно знала, чего хочу, и была готова это получить. Теперь же запоздало пришёл и страх, и сомнения, и ненависть к сорвавшему мои планы мужчине, и благодарность ему же за предоставленную возможность ещё хотя бы недолго задержаться на этом свете (все-таки дезориентирована) . Я не могла понять сама себя (а уж читатель-то и подавно) и, как и боцман, продолжала стоять, тупо пялясь (ну и лексикон. Поздравляем родителей автора) на неожиданно появившегося покупателя.
Он сильно выделялся на фоне окружившей возвышение толпы. Иностранец, это видно невооружённым глазом, даже такому чужаку, как я. Одет совершенно иначе, чем местные. Они - в каких-то странных на мой вкус халатах светлых оттенков, застёгнутых на многочисленные пуговицы (угу, люди в белых халатах. Вот они где) . (У меня-то на родине халат - одеяние сугубо домашнее и в первую очередь женское, а здесь это явно мужская верхняя одежда. Женщины - те носят платья, хоть и совершенно иного кроя, чем у нас на севере) (героиню, по ходу, в рабство продают, а она фасоны разглядывает) . А у этого одежда более... нормальная, что ли? - опять же на мой взгляд. Тёмные брюки, сапоги для верховой езды, белая рубашка, расстёгнутая настолько, насколько того (виртуозное согласование падежей, но не будем мелочиться) позволяли приличия, учитывая здешнюю жару (зачем расстегивать рубашку, если на тебе сапоги?..) , меч в дорогих ножнах висит на кожаном поясе. Камзол, снятый по-видимому из-за всё той же жары (нет, это он хотел показать декольте) , он держит в руке.
Не местный, да. И тем не менее это и не мой соотечественник. Южанин. Это видно и по пепельно-чёрным волосам (серо-черные: пегие, что ли?) , немного не доходящим до плеч, и по тёмным глазам - отсюда цвет точно не разобрать (цвет глаз не разобрать, а вот пояс на штанах и стоимость ножен – очень даже) - и по смуглой относительно коже. Относительно - потому что она безусловно смуглая для северянина, но вот для арканзийца, наверное, даже несколько бледноватая.
Мужчина - чужеземец, но это не заставляет его вести себя смущённо или растерянно, даже в самой малейшей степени. Наоборот, осанка - идеальная, движения уверенные, взгляд - ледяной и высокомерный (автор не забыла, что героиня не может разглядеть глаза незнакомца?) . И на меня не устремлён вообще. Только на боцмана. А тот, кажется, принял решение.
- Шестьдесят динаров, - заявил он, по-прежнему направляя на меня нож (теперь нож уже не «вытянут», как хобот, а «направлен», как ствол турболазера. Неважно! Для непритязательного читателя сойдет!) и развернувшись к предполагаемому покупателю лишь вполоборота.
- Что?!
Покупатель и бровью не повёл, а вот его спутник, гневно нахмурив брови, шагнул поближе к возвышению. Видимо, соплеменник покупателя. Та же масть (только что жаловалась, что обсуждают как животных, а сама?) , вообще тип внешности примерно похожий. Этот пошире в плечах, тоже темноволосый, правда, глаза светлее, кажется, зелёные; говорят, у южан это не такая уж редкость. Движения тоже уверенные, но менее сдержанные; сейчас он и не думает скрывать своего возмущения.
- Ты только что говорил, что тридцать динаров - стандартная цена! - заявил он, с лёгкостью запрыгивая на возвышение. - А эта рабыня - явно не самая послушная. С какой же стати теперь шестьдесят?
- А с такой, - ничуть не смущённо и откровенно зло ответствовал боцман, - что мне было нанесено оскорбление и, если я продам вам эту рабыню, мне придётся оставить его безнаказанным. А это нанесёт большой урон моей тонкой душевной организации (ого, какие слова у пиратов. Очень уместно, что и говорить) . - Иронию, возможно, и оценили, однако не засмеялся ни один человек. (и впрямь не смешно) - Но я готов, так и быть, пойти на сделку со своей честью, при условии, что вы заплатите мне штраф в тридцать динаров, в качестве компенсации (еще одно слово из истинно пиратского лексикона) за поведение этой девчонки. Уж если она вам так приглянулась. Плюс тридцать динаров - её стоимость. Итого шестьдесят.
Я покраснела, как рак, до того унизителен был этот разговор (видимо, мало дают) , хоть ведшие торг и не подозревали, что я понимаю их речь. Лучше бы этот ублюдок всё-таки зарезал меня минуту назад... (ну так плюнула бы еще раз, чем рефлексировать)
- Компенсация? Ты в своём уме? Да это грабёж среди бела дня! - настаивал спутник покупателя. - Да если бы не мы, ты не получил бы за неё ни ролла!
*ролл - денежная единица, сто роллов = один динар*
- Зато получил бы моральное удовлетворение (и что этот молодой человек делает в пиратах?..) , - отрезал боцман. - И потом, здесь, в Остане, правила устанавливаем мы, арканзийцы, а не какие-то чужаки из Галлиндии.
Словно в подтверждение его слов, двое пиратов, до сих пор державшихся в стороне, вскочили на возвышение.
Спутник покупателя недобро прищурился.
- Неужто? - вкрадчиво осведомился он, кажется, не особо испугавшись этого подкрепления. - Скажи-ка, мне только кажется, или по установленным в вашей же Арканзии законам запрещено прилюдно убивать не то что женщину, но даже собаку?
Чёрного пирата, не слишком уважавшего любые законы, в том числе и арканзийские, данное заявление не слишком смутило (не слишком уважавшего не слишком смутило... Мы уже говорили, что у автора богатейший словарный запас?) , и этот унизительный торг мог бы продолжаться ещё долго, а не исключено, что перерос бы в драку, если бы не оклик покупателя:
- Ренцо, просто заплати ему столько, сколько он просит.
Голос прозвучал спокойно, но жёстко, и споров не подразумевал. Спутник покупателя, не скрывая собственного недовольства, отсчитал шестьдесят динаров, вернул их в кошель, а оставшиеся монеты скинул себе в карман. После чего перебросил кошель боцману. Тот, со своей стороны, вручил мужчине конец верёвки, которой было обмотано моё запястье (так зачем надо было орать «иди сюда» и хватать за руку, если все это время у пирата была веревка, обматывающая запястье пленницы? И как он ее держал? Зубами? А разговаривал тогда как? Напомню, до сих пор одной рукой пират держал нож, другой – руку пленницы. А третьей рукой он ловил кошель) . Будто собачий поводок или лошадиные поводья. Не знаю, в который раз за последнее время меня буквально-таки перемкнуло от чувства унижения и стыда, всепоглощающего, накрывающего с головой. Ну что ж, теперь этот брюнет вправе повести меня хоть на край света...хоть гораздо ближе - например, к себе в койку (Далась же ей эта койка! У кого что болит...) .

Все, дальше не могу. Бредятина, опасная для здоровья. Кто повыносливее, дальше читайте сами. Кстати для тех, кто считает, что " книга грамотно написана": помимо отмеченных, здесь еще 18 грамматических и пунктуационных ошибок.

Почитательницам данного "таланта" : положительного комментария не получилось, уж не серчайте. Напоминаю, что здесь раздел "Комментарии", а не клуб восторженной целевой аудитории.